[Merlin~ne]

Альтернативная история со стимпанком и самураями. Первый стимпанкоопыт.


Как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно в ней ездить?
Конфуций

Британская Империя. Колония Южный Китай. Шанхай. 1918 год.
По серому небу Шанхая плыл серый дирижабль. Даже некогда яркие иероглифы на его борту потускнели и теперь почти не выделялись из обивки. С дирижабля доносилась одна и та же запись - скрипучий голос старика с жутким акцентом говорил на китайском и, уже совсем без акцента, на английском:
- Внимание, жители и гости Шанхая! В городе действует военное положение. Будьте осторожны при передвижении по городу. Гостям не рекомендуется заходить в китайские районы. После десяти часов запрещено находиться на улице без особого разрешения.
Стоящий под козырьком закрытого магазина, где когда-то, судя по надписи, продавали булки, мужчина с улыбкой наблюдал за дирижаблем. Он опирался на металлическую дверь, которую, судя по ржавчине, не открывали довольно давно. Редкие прохожие глядели на мужчину кто с опаской, а кто и с неприкрытой ненавистью - европейцев в Луване, ныне одном из самых бедных районов города, не любили никогда, а с тех пор, как после Британского Вторжения отсюда изгнали французов, белым сюда заходить было опасно. Но в мужчине страха не было заметно. Зажав в зубах трубку, и правой рукой опершись о витрину, в левой руке он держал паука, тщетно пытавшегося выбраться из плена. Игриво улыбаясь, мужчина перебирал пальцами и вращал ладонью, дезориентируя бедное насекомое.
- Мисетер Санудерс? - Жуткий акцент заставил мужчину поморщиться. Он стряхнул паука, вынул изо рта трубку и посмотрел на потревожевшего его. Низенький японец в котелке и фраке под дождем выглядел более чем комично. Японцы в европейской одежде - это неправильно, так думал Джек Сандерс. Но делать нечего - он кивнул, оттолкнулся от двери и подошел к японцу.
- Ягири Таро, мисетер. Я слуга Оруги-сама. Он велел приехать мне за вами. - Все так же измываясь над английским, раскланивался японец. Сандерс сокрушенно вздохнул, вернул трубку в рот и вновь кивнул, указывая на свою готовность следовать за смешным японцем.
- Машина на другой улице, мисетер Санудерус. Китайцы вновь что-то устроили, мы не смогли подъехать сюда, приношу извинения. - Забавный поклон и японец засеменил по лужам, пачкая свои, по всей видимости, дорогие, брюки шанхайской грязью. Сандерс пошел за ним, засунув руки в карманы плаща и всем своим видом показывая абсолютное равнодушие к происходящему. Он смотрел прямо на безволосый затылок сопровождающего, не слишком глазея по сторонам - Шанхай не славился своим разнообразием. Но, только им стоило повернуть в очередной закоулок, он услышал крики. Кричали на китайском, и, плохо знающий его Сандерс, различал разве что «смерть», «белые», «свобода». Он завертел головой, пытаясь определить, откуда крики доносятся.
- Санудерусу-сан, не бойтесь, это параллельный переулок. - Японец, заметив беспокойство, забавно кивая, принялся уверять, что ни одну китайскую крысу они встретить не должны. Сандерс слушал его в пол уха, повернув голову налево и пытаясь в щелях меж домов увидеть кричащих. Ему долгое время не везло - дома в районах, подобных Луваню, стоят слишком плотно, чтобы между ними могла проскочить даже кошка, но вскоре они вышли на перекресток - если так можно назвать скрещение двух узких проулков, и Сандерс увидел машущую палками толпу. Он заметил, что среди протестующих полно стариков, женщин и подростков, но почти нет зрелых мужчин. Прервав свое молчание, он спросил о причине этого у японца. Тот понимающе кивнул.
- Дело в том, Санудерусу-сан, что губернатор Айден ввел совсем недавно обязательную рабочую повинность. Все мужчины, старше пятнадцати лет, обязаны каждодневно трудиться на заводах - наказание за пропуски и забастовки - смерть семьи. Поэтому-то жители и боятся прогуливать. Все-таки губернатор Айден умен.
- Ну да, умен. - Сандерс невесело хохотнул, стряхнул с коротких русых волос влагу. Его не то, чтобы беспокоила судьба китайцев, но меры местного губернатора и впрямь были жестоки. Впрочем, поразмышлять об этом у Сандерса не получилось - они наконец-то вышли на более-менее большую улицу, где стоял обещанный японцем автомобиль. Из трубы позади вырывался черный дым, окна были плотно занавешаны. Сопровождающий поспешил с поклоном открыть дверь, Сандерс, вытряхнув трубку и засунув ее в карман пальто, прыжком заскочил в салон.
- Ну здравствуй, Джек. Давно не виделись. - Встретил его высокий женский голос. Равнодушие соскочило с лица англичанина, сменившись граничащим с испугом удивлением.
- Маёй? - Он схватился за спинку кресла, чтобы не выпасть назад из двери.
- О, ты даже узнал.
Глаза Сандерса довольно быстро привыкли к полумраку, и он смог различить облаченную в китайское платье девушку, чьи густые черные волосы были собраны в доходящую до пояса косу. И эта девушка наставила на него пистолет. Англичанин медленно сел, не отрывая взгляда от дула. Хлопнула дверь, заставив его вздрогнуть, через мгновение затарахтел двигатель, машина тронулась. Маёй, до невозможности мило улыбаясь, все так же смотрела на Сандерса, а сам он, не смея шелохнуться, горько усмехнулся и осторожно откинулся на спинку сиденья.

***

Его звали Чжоу Эр. Друзья называли Третий Чжоу. Ничем не примечательный юноша, каких много не только в Шанхае, но и в любом другом городе Поднебесной. Он работал в пекарне - на завод его не пустили, так как пальцы правой руки отрезал британский офицер во время Британо-Французской Войны за то, что булочки, принесенные Чжоу, показались ему жесткими. Правда, офицер вряд ли знал, что своим ножом спасает китайца - юноша из-за кучи полученных в детстве, прошедшем под стенами какого-то завода, болезней вряд ли прожил дольше пары месяцев, работая у печей.
Неудивительно, что Чжоу возненавидел иностранцев. Единственное желание, которое он испытывал при виде лаовая было желанием убиватьь. Но, несмотря на это, ему приходилось развозить булочки по Сюйхуэю - одному из трех районов, где после Войны жили одни иностранцы - англичане, русские, немцы, японцы и даже некоторые выжившие французы. Здесь можно было увидеть и китайцев - из тех, кто продал Поднебесную и жил, благодаря подачкам губернатора. Из тех, кого Чжоу ненавидел даже больше, чем белых. Одним из таких был Цзянь Бо - торговец опиумом, чей дом в Сюйхуэе был одним из самых богатых. Сюда и спешил с тележкой, полной горячих булок, Чжоу. Он шел по чистым улицам, вдоль которых зеленела трава, а кое-где росли деревья. Прохожие косились на грязного, одетого в тряпки китайца, которого от дождя укрывала лишь коричневая твидовая кепка. Кто-то смеялся, кто-то сторонился, кто-то делал вид, что не замечает. Но Чжоу замечал всех. Он шел уверенно, не как большинство рассыльных - скорчившись и опустив глаза к земле. Чжоу смотрел вперед и не боялся встретить взгляд лаовая - напротив, он хотел этого. Он хотел, чтобы белый увидел его ненависть, понял ее, испугался. И совсем немногие выдерживали этот взгляд, взгляд ничего, кроме ненависти, не имеющего человека.
Чжоу не опаздывал, но, несмотря на это, шел быстро, и лаоваи отходили с его пути - вряд ли они действительно боялись его, но связываться с каким-то китайцем было не по ним - куда проще было сделать пол шага вправо, так что помех у Чжоу не было до тех пор, пока он не наткнулся на два столкнувшихся автомобиля. Один, спеша куда-то протаранил другой и теперь они заняли всю улицу. Чжоу невольно остановился и взглянул на сцену. Из протараненного автомобиля вылез русский - этих, бородатых и толстых, узнавали в Шанхае лучше других. Он начал что-то кричать на своем грубом языке и размахивать внушительной тростью. Вылезший из второго автомобиля низенький японец в фраке раскланивался и пытался что-то объяснить. Русский, правда, не слушал. Более того - накричавшись, он со всей силы размахнулся и ударил ладонью по щеке японца, явно не ожидавшего такого - он, замерев, глазами, размером с пятак, глядел на несущуюся к его щеке ладонь русского. Удар был настолько силен, что японец отлетел на добрый чжан назад и скорчился на земле. Русский захохотал и продолжил орать, но в этот момент открылась дверь второй машины. Из нее вышли двое - очень красивая, как отметил про себя Чжоу, японка в ципао и европеец в сером плаще. Японка сделала пару шагов к русскому, и, не произнеся ни слова, подняла руку. Чжоу с трудом различил в ее пальцах небольшой пистолет. Едва он успел удивиться увиденному, как грохнул выстрел. За ним еще один. Русский застыл с поднятыми руками, шумно, на всю улицу, простонал «сука», и громко упал. Трость, выпавшая из его ослабевших рук, стукнулась о камни и подкатилась к колесу автомобиля. Было настолько тихо, что Чжоу смог услышать, как серебрянный набалдашник стучит по камням, перекатываясь. Японка что-то сказала сопровождавшему ее европейцу, тот, крайне медленно и, как подумал Чжоу, с неохотой, запрыгнул на переднее сиденье автомобиля. Из трубы вырвался дым, автомобиль пару раз дернулся и двинулся вперед. На дороге остались два тела - уставившегося в серое небо русского и скорчившегося японца во фраке. Чжоу, несколько секунд простояв в оцепенении, широко ухмыльнулся и повез телегу дальше, краем глаза смотря на тела лаоваев и испытывая истинное удовлетворение.

***
- Ты не сильно изменилась, Маёй. - Сандерс крепко сжал руль автомобиля - водил он неважно. - Стрельнуть этого идиота - думаешь, Оруги-сан тебе это так легко простит? Это же столько подкупать...
- Не твое собачье дело, Джек, как Оруги-сама с этим разберется. - Злобно прорычала Маёй с заднего сиденья. - Он приказал доставить тебя любой ценой и как можно скорее. Это был единственный выход. - Спутница замолчала, зашумела, что-то доставая из сумки. Через пару мгновений до англичанина донесся запах табака. Сандерс глянул в зеркало - спутница курила длинную и тонкую японскую трубку, нахмурившись, глядела на дым и грызла мундштук.
- Даже в жуткой злобе, ты мила, Маёй. - Иронично ухмыльнулся Сандерс, переводя взгляд на дорогу. Сюйхуэй ему нравился даже меньше Лувая - здесь серость соседствовала с напыщенностью, а напыщенная серость - это что-то слишком нелогичное, что истинный британец, каковым мнил себя Сандерс, должен презирать.
- Заткнись, Джек, и смотри на дорогу, если не хочешь, чтобы русского в ад сопровождал еще один гайдзин.
- Хорошо, хорошо, Маёй, только не сгрызи мундштук полностью. - Неудачно попытался пошутить Сандерс, но, увидев в зеркале лишь злобный взгляд, вздохнул и перевел разговор на другую, более интересующую его, чем судьба мундштука, тему: - Правду говорят, ваш нынешний сёгун решился-таки изничтожить Тёсю? Шепчут тут птахи, в Шанхай прибыл кто-то из Шинсена.
- Птахи правы. - Злоба в голосе японки стихла, осталась лишь усталость. - Чертову Каменоске расхотелось, видимо, жить.
- Не слышно в твоем голосе уверенности. Вы проиграли эту вашу Босин, так и теперь вряд ли выживете. - Пожал плечами Сандерс, ничего дурного в мыслях не имея. Он было собирался вытащить из кармана трубку, но тут почувствовал, что к его шее что-то приставлено. - Маёй, ну что э... - Договорить фразу он не успел, по телу пронесся электрический разряд. Англичанин дернулся, в глазах помутнело. Опомнился, однако, он быстро, сжал руль еще крепче и принялся его выкручивать - машина едва не въехала в витрину какого-то магазинчика. Сандерс сглотнул. - Не делай так больше, дура! - Выкрикнул он, наконец выровняв автомобиль. Маёй промолчала. Отвернувшись, она все так же грызла мундштук своей длинной трубки и смотрела в окно.